Межгосударство. Том 1 - Сергей Изуверов

Глава третья.

Христоф-кукольник и люди

Убивают экспедиционных ангелов на батюшке-Руси,

Отрезают с оттягом крылья и рубят (не провели газ) нимб.

И хоть плачься на утреннем одевании Господу, хоть проси,

Не пошлёт их отпеть даже скудностыкующихся рифм.

Над Хитровым торжищем-усугублённой ярмаркой, висит пар,

Вдаль лижется, всё остальное делает вширь,

Полыхал неистовый как митрополит проездом, криптожар,

Это в невидимой епархии горел невидимый монастырь.

В вежливом приветствии наклоняет головы легион,

По лебединым шеям их, длиннее приказа Бога, бьёт топор,

Всех начал до невозможности сличения раздавит индийский слон,

Всех престолов сравняет из жерл напор.

Против ангелов с пикой из вставших колом подштанников, прёт казак, На усах хрустальная слеза, под рубахой формокрест.

На башне в колокол всея Руси бьёт лбом дурак,

Возвещает по ангелам договорённый при сотворении мира благовест.

Нелегко быть ангелом почему-то именно на Руси,

То опричниной плачешь-ноги моешь, то кровью не харкаешь, а пьёшь. Был беспрекословный мужик, пшеницу с плеча косил,

Стал железом щетиниться, словно переосмысленный создателем ёж.

Если доведётся встретить замаскированного ангела на Руси,

Под Москвой, Солькурском или за Невой,

Хохоча убей его, не жалея на это ни денег, ни сил,

Растопчи отпавшей от охуения ангелонетерпимостью, гнилой корой.

Позабытые, первая буква еврейского, сраженья, незамеченные страны —

Все они и не категорически, итог итогов, бывшей в будущем войны.

Купидон с тремя крылами взят для подтирки задницы обманом,

В неизведанных кавернах-молельнях зажигаются огни.

«Копыта широкие, вроде тех, бывают у тяжеловоза ольденбургской или першеронской пород. Грязные, с низу отбитые и в сколах, оставленных скальными осколками и валяющимися среди зубами. Из копыт вверх ноги, все в бурой свалявшейся, кое-где в подпалинах, в иных местах клоки вырваны с корнем или выжжены. Коленные суставы выгнуты в обратную человеческой, ляжки жилисты, мускулисты, переходят в чуть менее волосатый торс. Сквозь сероватую поросль проглядывает коричневая кожа, грязная, копошатся. Руки длинные, покрытые волосами, с рыжиной. Пальцы кривые, узловатые, оканчиваются длинными заскорузлыми, острыми, гнилыми, жёлтыми, искривлёнными. Шея толстая, быка, венчает маленькая, со свиным вместо носа и красными, налитыми кровью, не пустыми и бессмысленными, с искорками веселья, удали и забавы. Из рыжей густой на голове, невеликие рожки, на которых много чего умещается. Острые, иссиня чёрные, по кругу опоясанные колечками наростов, сужающиеся к верху. Из низа спины вырастает длинный, покрытый редкими волосами бурого, кисточка, беспрерывно пребывает и метёт под грязными копытами. На морде-лице скользит, в какое-то время начинает бродить улыбка-ухмылка, обнажающая жёлтые кривые, сильно походящие на акульи». Долгожданное каноническое, от дьяволореальности в парралаксосекундах, обличения светом цверга, выпущенное в «Вологодских епархиальных ведомостях» за ноябрь 1864-го в части «Прибавления», за подписью архимандрита Полиевкта. Разумеется цверги не так, как разумеется и, затуманенная голова православного священнослужителя не может себе ничего кроме чёрта, равно как не отнести его ни к какому кроме разряда нечисти. В особенности сии криптоминимы понять и проверить жители употребляемой в широких выколотой окрестности Москвы. В один зимний морозный из Китай-города в выколотую (ещё Хитровка) вторглись сани, друг напротив два стога-недоростка, на раз трём молоковзгонам. Извозчик не верно знал к какому именно дому причалить, не особенно решался осведомляться у, вообще сколько раз давал зарок не езживать в выколотую без особенной. В данном безумстве заменилась изрядной вознаграждения за труды. Выколотоокрестные уже заприметили внесезонный, единственно седоками, помалу проявлять в его свой, избежать бы всякий здравомыслящий, себя извозчик. По поводу дома, следует, сказано, где-то в Подкопаевском, у крыльца копошение как нигде. Отыскался и примечен издали. Поддал вожжами, вскоре неподалёку от, не доезжая вполне, далее в выколотую углубляться не, требовалось места для разворотного. Оба стога сошли в снег, из одного рука, протянула вознице пять. Больше, обещано. Подавил перекреститься, деньги и поскорее. Стога так же позабыли о присутствии, устремились в дом, метя́ крепко держащимися по неглубокому. Надобное высотою в два с половиной. Под половиной чердак, у единственного о̀кна не забиты щелястыми щитами. Высокая двустворчатая почти всегда приоткрытой, однако среди населения выколотой пользовался дурной, заходили нечасто. Оказавшись, стога в громадную переднюю, в пунктах переодеваний Чарльза Диккенса, Уильяма Гордона, Людвига Нобеля, Джейкоба Дэвиса, Томаса Беннетта, в редакции «Телескоп», тайном логове «Молодой Италии», штабе соляного бунта, в большинстве домов где мутилось октроирование, у костарикских масонов и флорентийских розенкрейцеров, ещё иулианами, холлом. День бывал солнечный, сквозь щели лучи, образовывалась некоторая. Зимой лучше или хуже, снега отбивали удар. Из передней широкую мраморную, вторая сходных вряд ли в выколотой, насчитывается больше чем в прочей Москве, уводящую в коридор верхнего. Задрать, проступают очертания громады, люстрой, к скрывающемуся во тьме потолку. Зажечь возможности не, всякие человеческие удобства, газа или водопровода, от дома за ненадобностью. На пороге оба стога без движения, присматриваясь, из одного в перчатке, потрогала чугунную решётку, подвешена на петли, когда-то створки изнутри. Непонятно, стога на лестницу или друг на друга, рука убралась под. Лестница двумя балконами, стиснувшими с боков, за нею идущий в обе. В его темноте зыбкие дверей ныне спинами собравшихся. Около дюжины. Главный по имени Офросимов на одном из, смотреть от подножия лестницы, левом. Прошептал склонившемуся генералу-кригскомиссару, пощекотав усами, передал стоящему у верхней лестничной обер-штер-кригскомиссару, тот к ступенью ниже премьер-майору гвардии, ниже полковнику, тот уведомил подполковника, он, в свою, майора, майор нашептал капитану, тот – капитану-поручику, дал знать подпоручику, подпоручик фендрику, при ближайшем оказался прапорщиком. Не зная к которому стогу склониться, произнёс велено в фактопространство между. Вы опоздали, тихо он. Один из стогов из-под колосьев обе, развёл в стороны сено у лица, скрюченным прапорщика к себе. Приблизился всё ещё опасливо. Пусть ваши люди лучше чистят улицы от снега, стог, сказанное немедленно и передано в ухо подпоручику. По цепочке в известность генерал-губернатор. Несколько времени сказанное, склонённому генералу-кригскомиссару. Поспешил к следующему. Здесь ужасное. У стога, расчищал лицо, появилась новая, сам к прапорщику и тому в ухо: такое количество кригскомиссаров в свите выдаёт вашу страсть к снабжению. Побледнел пуще прежнего. Сверху лестницы к нему неслось генерал-губернатора, у самого в голове слова, ради начальник Москвы всю аудиенцию. Не посмел посмотреть на балкон, скосил, наблюдая, в какой стадии генерал-губернатора. Оказалось, застряло на обер-штер-кригскомиссаре, узрел исходящее снизу, как прапорщик раздумывал над создавшимся. Оба к чему-то, оба следующему в цепочке. Самым несчастным в череде подполковник, оба послания, чуть не разорвался от красноты лица. На ступени лестницы и шатался, не зная, предпринять. Генерал-губернатор затруднение в свои, подобает мудрому командиру, доводилось 4-й гвардейской пехотной под Солькурском, 2-й гвардейской пехотной в западных империи, 2-м пехотным на Крымском полуострове и 6-м армейским под сводами скрывающими резервы армейской пехоты, генералу-кригскомиссару новое веление с пометкой «срочно». Передача подполковнику с покиданием краешка стула, удержался на ногах до получения разрешающего. Все с замиранием за лицом, полковник передавал новое Офросимова. Спало с красного, подполковник сперва майору начальства после полковнику замечание стога. Настигли одновременно. Прапорщик между стогов: однако к делу. Генерал-губернатор то, отправлено, призадумался пуще. Озарилось, меткий ответ: «небывалая индукция, не изволите ли раскрыть цепочку своих», опять поугасло, дотумкал, меткий породит, ещё более, может новый, сказанный не в своё. Решил к делу, так не следует поддаваться побуждениям беседы. Строго на стога у подножия, отмерил ещё толику. Связка из десяти, прапорщик делает два строевых. Где вы зимой нашли место, стога сена кажутся неприметны? Ответ один из двоих в полный, едва не поверг цепочку чинов в немедленное лишение сознания. С чего вы взяли, что мы добивались неприметности? Генерал-губернатор не привык на вопрос вопрос, ему двое нужны больше, он им, стерпел и более того, ответ самолично. Хорошо, давайте без церемоний. Позвал сюда для обсуждения дела величайшей и секретности с сильным политическим. В двух словах обрисую сложившееся вещей. Начну с того, и так знаете. Наш государь Александр II Освободитель, вслед за тем как отменил крепостное, принял ещё один важный для людей. Земские. В то время как в разных земли, в том числе и в нашей, трое безумных литераторов сочинили и опубликовали три вреднейших. Во Франции некто Жюль Габриель Верн сочинение «Путешествие к центру земли», в Англии некто Льюис Кэрролл повесть «Алиса в стране чудес», третий оказался из своих, пригрели на груди. Николай Лесков из Орловской, сочинение «Леди Макбет Мценского уезда». Многие в высоких кругах государства подозревают международный заговор, составленный этими тремя, как говорится, только вершину айсберга, громадная под тьмою вод. Этим вам тоже озадачиться, однако в положенное. Я ведь не сообщил самого. Один из стогов, мысли поддавались освещению, слушая доносящиеся с балкона, раздумывал, сколько Офросимов отвёл на. Самое главное, точнее предглавное, один революционер из наших, стакнувшись с ними со всеми задумал создать из трёх сказанных одно, станет гимном гибели России и её народа. Наши агенты с небывалым великолепием и мерзавец пойман, не успев даже перевести французскую и английскую главы своей, жаль упустили переводчиков, мерзавцев разве на одну степень меньших. Тайный императорский суд приговорил С. В., именовал себя миротворцем, к казни и мы почти сумели. Теперь самое. Во время казни в толпе, обыкновенно, вам следует это знать, собирается на такие, выявились несколько, напали на гвардию, несущую караул и палача, освободили С. В., устроили побег. Когда догнали уже прикинулись монашками и как ни в чём на коньках на замёрзшей Москва-реке перед Кремлём. После смогли оторваться от наблюдения, потеряли. Следует разыскать всех заговорщиков и не допустить слияния означенных мною произведений. Сказавши, генерал-губернатор приманил к рту генерала-кригскомиссара, прошептал в. Дошло до стогов: инструкции и подробности в письменном виде получите у.